Звоню по телефону моему другу Борису Зудерману. Идет гудок… Жду долго. Никто не снимает трубку. На следующий день пытаюсь дозвониться – та же картина. Потом неожиданно – женский голос: «Да…» Представляюсь, говорю, что хотел бы поговорить с Борисом. «Он сейчас не может подойти к телефону»… В трубке слышен, видно, из другой комнаты, тяжелый, надрывный кашель. Сердцем овладевает беспокойство.
По электронной почте получил письмо Бориса, которое он разослал всем своим знакомым. Рассуждения о смерти. Решил поехать в гости.
Через время созвонились с Борисом, договорились, в какой из дней ему будет удобнее, и вот я стою в подъезде и волнуюсь. Это у меня всегда так, если встречаю человека, который имеет от Бога особое призвание.
– Ну, здравствуй! – голос Бориса такой же сильный и сочный, каким он был всегда. – Проходи. Мы тебя уже заждались. Обед остыл…
Закашлялся. Вижу, какие это причиняет ему мучения и скрываю свое сострадание за бодрыми словами приветствия и искренней радостью встречи. Мы пообедали вместе. Достаю из портфеля записную книжку, фотоаппарат и спрашиваю:
– Борис, в поезде я записал несколько вопросов, которые хотел бы задать тебе. Согласен?
– Конечно, согласен…
– Многие читатели нашего журнала знают тебя по книгам, лекциям, радиопередачам. Расскажи немного о себе…
— Родился я в 1949 году на Урале, где мои родители были в ссылке. Женат. В августе праздновали с Аннушкой 43 года совместной жизни. У нас четверо детей. Одну дочь Господь уже забрал к Себе. По приезду в Германию в 1977 году я поступил в библейскую школу, после этого получил высшее богословское образование. Пастор. В течение семнадцати лет я готовил и записывал христианские радиопередачи на русском языке. Четырнадцать лет был штатным сотрудником Трансмирового Радио — миссии, посвятившей себя распространению Евангелия по радио. Три года внештатным. Последние годы нес служение пастора в баптистских церквах в Германии.
– Твоя книга «Оккультизм – взгляд под маску» вызвала настоящий ажиотаж. Как ты пришёл к убеждению в необходимости написания этой книги?
– В начале девяностых годов бывший Советский Союз был буквально затоплен волной оккультных книг, газет, журналов и телепрограмм. В оставленную коммунистической идеологией пустоту в сердцах со страшной силой устремились «все силы ада». Отвечая на вопросы радиослушателей, я подготовил одну радиопередачу, потом вторую, потом уже целую серию радиопередач. Ничего в них не было абстрактного и философского, они отвечали на проблемы и злобу дня. Из рукописей к этим радиопередачам я в течение двух лет составил книгу, постоянно дополняя ее новыми вопросами, которыми меня слушатели буквально завалили, и статьями. Так появилась эта книга. Это не научная монография, а христианский, библейский, ответ на это нашествие сил тьмы.
– Борис, ты говоришь, что ощущаешь, как последние крупинки песка сбегают вниз на твоих часах жизни. Как ты относишься ко времени как таковому? К годам, месяцам, неделям, дням…
– Ценность времени возросла в моем восприятии многократно. Я теперь совершенно иначе смотрю на то, на что у меня уходит время. Я стал им гораздо больше дорожить. Помнишь текст из Писания: «Дорожите временем, ибо дни лукавы»? Я его сегодня гораздо ярче воспринимаю. Очень сожалею о том, что много времени провел впустую: читая ненужные книги, разговаривая о пустом. Вот, вспоминаю прогулки с женой и жалею, что часто во время прогулок не говорили мы с нею о том, что важно и ценно, что назидает и вдохновляет, а болтали о том о сем. И еще об одном сейчас думаю. Я, как и многие другие христиане, не остановился, не задумался и даже не обратил внимания на историческую важность момента. Мы пережили такие великие события, а жили так, как будто ничего особенного не произошло. Важность настоящего, в отличие от прошлого и будущего, вот что я ощущаю сейчас особенно остро.
– Как бы ты определил свое отношение к христианству как таковому, в его теории и практике?
– Я с гораздо большим уважением, чем раньше, отношусь к отличному от моего пониманию учения Иисуса Христа. Я думаю, что я стал менее радикален. Я увидел, что у Бога есть пути, особенно среди мусульман, которые приходят сегодня к Богу, отличающиеся от моего понимания обращения к Богу. Этот опыт обращения, имеющий аналоги разве что в Священном Писании, для меня нечто совершенно новое. Важное и интересное. Скажем так, я увидел, что мои духовные законы не отражают полноты Божьей истины. Будучи уверен в том, что как рожденный свыше христианин я имею жизнь вечную, я допускаю, что я не все в вопросах спасения понимаю. Естественно, основывать учение на личном опыте недопустимо, есть одно мерило – Священное Писание. Личный опыт остается личным опытом, но исключать его как таковой я стал опасаться.
– К кому относится Нагорная проповедь? О чем Иисус в ней, собственно, говорит?
– Я думаю, что для учеников Нагорная проповедь была этим «новым», о чем мы только что говорили. Могли ли современники Иисуса Христа жить по правилам, сформулированным Им? Конечно же, нет. Он представил миру принципы Своего Царства. Люди так жить неспособны. Он способен. Это Его жизнь в нас делает нас способными жить по принципам, Им сформулированным. Истинное христианство отличается от его теории именно этим: оно живет Его жизнью, Его силой и властью, Его свободой и могуществом Его благодати.
– Знаешь ли ты людей, которые бы жили так? На практике. Были бы нищими духом, плачущими, кроткими и блаженными?
– Да. Было бы печально, если бы я таковых не знал. Как сейчас помню одно застолье. Рядом со мной сидел наш общий друг. Он ухаживал за всеми вокруг нас, подавая хлеб или напитки, следил за тем, чтобы у всех всего было в достатке. На этом празднике он был, наверное, самым высокопоставленным по церковной иерархии человеком. А служил он естественно, не наигранно. Видно, что он так поступает всегда. Таких людей гораздо больше, чем мы думаем, но они не заметны.
– Зная, чисто по-человечески рассуждая, что тебе осталось совсем немного ждать перехода в вечность, ты сейчас, наверное, много размышляешь о жизни и смерти, о том, что ценно и важно. Что в твоей жизни осталось для тебя важным, что потеряло ценность, а что стало главным?
– Полтора года назад врачи мне давали два-три месяца жизни. Теперь говорят, что мне осталось жить несколько недель. Я им сказал, что мне нужно несколько месяцев, чтобы сделать то, что наметил, что крайне необходимо сделать. Но мы с тобой знаем, что верующие не умирают, за ними приходят. Так что наше время во власти нашего Господа. Теперь к твоим вопросам. На второй план отодвинулись некоторые вещи, которые раньше играли большую, чем сегодня, роль: где и как я живу, есть ли у меня дом и сад и так далее. У меня произошла реальная переоценка ценностей. На первый план вышли мои отношения с Богом. Это стало в моей жизни самым главным. Я обратил внимание на некоторые области моих отношений с Богом, где они были не в порядке: я назвал их «затоптанным полем». С Божьей помощью я эти участки моего «жизненного поля» перепахал. Одним из таких участков была трагическая смерть нашей дочери. Прошло двенадцать лет после ее гибели, а у меня в душе была обида на Бога, непонимание Его воли и путей. Я очень рад, что с Его помощью и этот «затоптанный» скорбью участок перепахан. Большое значение имеет для меня семья: что бы я делал без нее?! Я рад, что со мной рядом моя жена, что дети рядом, что мой сын – пастор церкви, которую мы посещаем. Вернее, которая нас посещает. Я ощущаю заботу церкви, и не только нашей. Когда я узнал свой диагноз, я горько плакал. Плакал над моими ошибками и грехами, над потерянным временем и упущенными возможностями. Я плакал, как мне кажется, целый день. И я понял, что нет в моей жизни ничего важнее открытых, добрых и сыновних отношений с Богом. Утешение я нашел в словах, которые я услышал от Бога: «…во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям согрешений их». Где можно найти утешение, как не в Слове Божьем и в общении с Ним?!
– Я ехал к тебе на поезде и возле вокзала сел на 1-й трамвай, как ты мне сказал по телефону и… через время заметил, что еду не в ту сторону, так как уже за границу города попал. Когда мы говорили с тобой по телефону, я представил себе карту Брауншвайга и линию трамвая на север от вокзала. Так и поехал. А нужно было ехать на юг. Не может быть такого с нами в нашей духовной жизни? Откуда ты знаешь, что «едешь в правильном направлении»? Как человеку быть уверенным, что он на правильном пути?
– Наш ориентир должен быть вне нас. Поэтому мы руководствуемся не нашими чувствами, нашим опытом и нашими представлениями, а верным Словом Божьим. Оно реально ведет нас в правильном направлении. Оно показывает нам, каковы мы. Говорит нам, каков Бог. Показывает нам путь к Богу и направляет в нашем хождении с Ним. Слово Божье и есть слово Бога, Его речь к нам. Вот, ты позвонил, переспросил, куда ехать, и моя жена тебе сказала. Так и Бог, Его Слово – оно говорит к нам. Конечно, если мы Ему верим. Это – необходимое условие. Не поверь ты моей жене, никогда бы к нам не доехал…
– Что тебя радует, Борис?
– Семья, церковь и перспектива скоро достичь цели. Семья для меня – большое утешение и огромная помощь. Церковь в последнее время я стал воспринимать как нечто вселенское, всеобщее и реальное. То, что я к ней, этой вселенской общности людей и Бога, принадлежу – большая для меня радость. Откровенно говоря, я уже радуюсь, что я так близко к цели. Повторять последний участок пути мне бы уже не хотелось.
– Что бы ты хотел сказать читателям журнала на прощание, Борис?
– Не забывайте, что в жизни самое главное.
– Благодарю тебя, Борис, за откровенную беседу. Да благословит тебя Господь, Бог твой, Своим миром и да дарует тебе радость в общении с Ним!
Вернулся домой. Записал беседу. Звоню Борису Зудерману, чтобы уточнить некоторые детали. Гудки… Телефон не отвечает. Беспокойство на душе.
Прошло несколько дней. Утром звонок. Звонит сын Бориса, пастор Виктор Зудерман: «Я хотел сообщить Вам, что мой отец вчера ушел к Господу…»
Выражаю соболезнование, делюсь своим опытом, и чувствую, что все как-то мимо…
Борис сейчас там, он видит и слышит то, что нам ни увидеть, ни услышать, ни понять не суждено, пока сами не перейдем эту грань.
Вальдемар Цорн
